Глеб Койпиш. Фото: Hrodna.life
Несколько десятков чашек кофе собирается выпить айтишник Глеб Койпиш до отправки на «химию» — со всеми, кто писал ему, пока он был в тюрьме, и помогал его семье. Для Hrodna.life Глеб рассказал историю заключения и переосмысления ценностей в тюрьме, а также признался, почему не уехал раньше и не собирается покидать Беларусь сейчас.
Глеб Койпиш — руководитель успешной гродненской веб-студии. Перед выборами-2020 он записал открытое обращение о необходимости изменений в стране. Через год, 25 августа 2021 года, его задержали. Его участие в протестах 10 августа 2020-го посчитали активным: после избиения силовиками он попал в травмопункт с рассеченной головой. На него возбудили дело по ч. 1 ст. 342 УК («Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них»), правозащитники признали его политзаключенным. Судья Наталья Козел, известная по другим «политическим» делам, 9 декабря присудила Глебу два года ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение. С учетом времени, проведенного в тюрьме, он должен отбыть год и пять месяцев «химии». Все время до суда Глеб провел в гродненской тюрьме № 1. Родные в это время не давали комментариев для СМИ и опасались внимания к процессу.
Глеб женат, в семье двое детей — дочь и сын. Дочке всего год, сыну — шесть. Когда папу задержали, детям сказали правду.
— Тюрьма страшна не физическими страданиями для самого человека — прежде всего это очень неприятно для семьи, близких арестанта.
Они не понимают, что происходит с человеком, который попал в тюрьму. Во-первых, им кажется, что над ним издеваются, избивают. Во-вторых, на них сваливается много вопросов, которые раньше решал сам арестант, дома устанавливается нервная атмосфера.
У нас с сыном очень тесная связь. Он уже начинает рассуждать, как взрослый человек. И он не мог до конца понять, почему папы нет рядом. Был случай, когда сын подошел к маме, обнял и спросил: «Мама, ты меня никогда не бросишь, как папа?». Это был самый сложный момент. Он не понимает: кажется же, папа не вор, почему он в тюрьме?
— Если правильно наладить все отношения в тюрьме, можно многое делать, это возможность для индивидуального развития. Тюрьма — хорошее место, чтобы замедлиться, особенно если попадаешь в «одиночку». Там есть время подумать, поразмышлять — чего обычно нет на свободе.
За эти три с половиной месяца я прочитал гораздо больше, чем за последние два года. В тюрьме — не самая плохая библиотека. Две книжки Короткевича на белорусском языке я прочитал именно оттуда. Также друзья и хорошие знакомые присылали книги из интернет-магазинов в бандеролях. Так зашли «451° по Фаренгейту», «Приключения бравого солдата Швейка», «Поправка 22».
Можно заниматься работой, только уже не операционной деятельностью, а стратегической. То, что нет внешних источников информации, заставляет искать ответы в своей голове, а не бежать сразу в Google. Это способствует развитию мышления.
— Можно заниматься спортом — если в камерах много людей не курят, и во двориках. Был несколько недель вместе с Артуром Жвиридовским из Островца. В октябре его осудили на три года колонии. Открытый, очень хороший парень. Он профессиональный трейсер и обучал меня отдельным элементам паркура. Скучно не было ни нам, ни постовым, которые наблюдали это по видео. На верхнюю шконку мы запрыгивали ногами прямо с пола.
Огромное наслаждение — получать и писать письма, чем не занимался уже наверное лет 15 — кроме того, что также писал арестованным людям. В тюрьму не дошло ни одно письмо из-за границы. Не дошли и открытки из хосписа. Хотя большинство писем дошло.
— [В тюрьме] все очень зависит от людей. Персонал очень разный. Видно, есть люди, которые хотят поддержать, когда знают, или понимают, за что ты сидишь. Есть люди, которые, наоборот, имеют особое отношение.
Был один «вертухай», который все хотел отговорить меня от того, чтобы я разговаривал на белорусском языке: предлагал разговаривать на русском или на польском. Впервые вижу такого человека. Потом как-то я у него спросил — в случае неопределенных обстоятельств он побежит на запад или на восток? Тот ничего не ответил.
Не могу сказать, что люди по политическим статьям как-то особенно физически страдают. Хотя к определенным людям есть определенное отношение. Знаю, что Денис Ивашин много раз уже попадал в карцер. С ним были в одной камере четыре дня.
— Мне кажется, настоящих арестантов, которых следует держать в тюрьме, там 20%.
Сейчас там достаточно много предпринимателей. Мы даже шутили, что пора открывать в тюрьме конференц-зал, чтобы там можно было собираться и обсуждать деловые вопросы.
Примерно 40% сейчас — это люди, сидящие по статье 328 ["Незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ, их прекурсоров и аналогов"]. Большинство из них — случайные люди, которые курили косяк и их поймали. Страшно, что это очень молодые люди, не готовые к таким испытаниям. Это ломает много судеб.
Есть часть людей, которые украли велосипед, или мешок картошки, и за это тоже попадают в тюрьму на несколько лет.
— В тюрьме и после тюрьмы понимаешь, что люди — это величайшая ценность. Ведь самое главное там для человека — это ощущение поддержки, и прежде всего, для семьи арестанта. Это делает пребывание в тюрьме беззаботным и придает мощи на 100%. Если бы не было писем, книжек, новостей о том, что поддерживают семью — наверное, было бы гораздо сложнее.
Людям, находящимся в условиях, когда могут попасть [в тюрьму], следует позаботиться о том, чтобы в семье был правильный настрой и отношение. Нужно объяснить, что человеку в тюрьме будет спокойно и просто, если все в семье будет хорошо. Он изолирован и не может ни на что повлиять, решить проблемы. Всей семье нужно объединиться и поддерживать настроение друг другу. Например, на жену сваливается большое количество бытовых вопросов. Их можно распределить между членами семьи.
Мне повезло, что у меня есть друзья, которые за меня выполняли дела, которые обычно выполнял я. Мой друг возил моего сына на кружки, помогали ремонтировать машину, помогали с поиском адвоката, решали бытовые вопросы. Главное, чтобы семья не оставалась в одиночестве.
— Работа студии не остановилась ни на минуту. Некоторые процессы были завязаны на меня, но команда подхватила и отлично вырулила. Жена тоже помогала, насколько могла, насколько у нее хватало компетенций.
Сейчас есть небольшой период [перед отправкой на «химию"], когда можно отладить работу команды. Также там будет телефонная и интернет-связь. Поэтому думаю, мы будем не только выживать, но и развиваться.
-Все, с кем я сталкивался и уже разговаривал — поддержали. Говорили: понимаем, если дела пойдут не идеально на наших проектах. Предлагали юридическую, даже финансовую, организационную поддержку. Один клиент из Франции на следующий день, как я вышел, вообще предложил уехать в Париж, предложил квартиру, работу. Но было и одно государственное предприятие, которое потребовало деньги [за проект] назад.
— Сожалений нет. Все идет, как должно. Я думал, что [силовики] придут гораздо раньше. Хотя на 100% никогда не можешь быть к этому подготовлен.
Мысли уехать не было, и сейчас нет. Вообще не знаю, почему меня во время следствия посадили в тюрьму, я им сказал, что никуда не поеду. Я люблю Гродно, люблю Беларусь. Для себя поставил такой маркер — пока нет физической угрозы моей семье, будем здесь.
Перед «химией» самое важное — наладить настроение в семье. Номер два [по важности] - успеть увидеться со всеми друзьями и теми, кто поддержал мою семью и меня. Хочу встретиться с каждым человеком, который мне написал письмо или прислал открытку, и угостить кофе.
Читайте также:
Белорусским студентам начали отказывать в визе для учебы за границей. Сроки, на которые виза выдается,…
Порядка 600 обращений, отправленных гродненцами или связанных с Гродно, есть в базе обращений в КГБ.…
Исторический канал Hrodna 11:27 продолжает пересказывать то, что писала местная газета «Echo Grodzieńskie» о жизни…
В Гродно можно купить несколько бизнес-центров, заполненных арендаторами. Среди них - бывшее железнодорожное депо начала…
Какой была жизнь в Гродно сто лет назад? О событиях и заботах повседневной жизни можно…
Какой была жизнь в Гродно сто лет назад? О чем писали журналисты того времени и…