Праверыць бліжэйшае бамбасховішча, сабраць ката для эвакуацыі, заляпіць вокны, каб не было аскепкаў, сабрацца за паўгадзіны да аўтобуса. Рэдакцыя Hrodna.life паглядзела, як жыхары Украіны, якімі сталі і беларусы, якія эмігравалі пасля рэпрэсій, пражылі першыя дні вайны. Мы хацелі зафіксаваць побыт і думкі людзей у гэтай сітуацыі.
Рэдакцыя Hrodna.life захавала стылістыку запісаў.
Юлія, беларуска, Львоў, першы дзень вайны, 11.13
«если мы можем сейчас чем-то кому-то помочь — пишите нам, мы поможем всем чем можем.
всё будет хорошо.
мы пережили вместе Минск 20-го, переживём и войну в 22-м. у нас в окне оба флага, и за нами правда и добро. я знаю, что боль и злость на агрессора и военного преступника, совершившего злодеяние против человечества, сейчас невероятной силы по обе стороны границы. нам всем страшно, но мы есть друг у друга, и никто этого у нас не отнимет.
когда был минск, я перед каждым выходом из дома думала, что я скажу своим/не своим детям, когда они спросят, а что лично я делала, когда разверзался ад. и это делало всё проще и понятнее: сказать им «ничего» ещё страшнее, чем любой страх выйти на улицу, внушаемый теми, у кого нет сердца, нет правды, нет будущего и нет поддержки большинства. не бывает маленьких поступков. любая форма немолчания это помощь".
Арцём, украінец, Кіеў, першы дзень вайны, 14.42
«Гугл-мэпс на своих картах добавил бомбоубежища. Я сходил в ближайшее и оно выглядит не совсем готовым к приёму людей — нашел два других более подходящих варианта.
Советую вам, если у вас уже набрана вода, есть запас продуктов длительного хранения дня на три — сходите просто взглянуть на 3−4 варианта ближайших бомбоубежища. Познакомьтесь с соседями, которых встретите, сделайте чат дома, если такого ещё нет».
Другі дзень вайны, 14.01
«Вы знаете, наверное, что во время обстрелов, по статистике, значительное количество травм люди получают от разлетевшихся осколков стекла. Как опознать хмельничанина в Киеве? Он заклеивает окна скотчем не в форме звездочки, а в форме герба Хмельницкого. Держитесь и старайтесь помочь ближним».
Андрэй Карпека, беларус, Кіеў, першы дзень вайны, 23.32
«На выездзе з Кіева, едзем у Львоў. Па дарозе бачым танкі і людзей, якія спрабуюць з’ехаць аўтаспынам. Рэальнасць вайны падкрадаецца паступова, праз няверу. Да апошняга адмаўляўся спускацца ў падземны паркінг, да апошняга адмаўляўся збіраць рэчы, рашэнне аб ад’ездзе з Кіева прымаў за паўгадзіны да адпраўлення аўтобуса. Я падумаў, што гэты аўтобус можа быць апошнім. І падумаў, што чарнобыльскую АЭС захапілі. Што ўжо чуў выбухі, што шмат каму патрэбны жывы. Я не хацеў з’язджаць з Кіева, які стаў маім домам і маімі антыдэпрэсантамі гэтаксама, як і не хацеў з’язджаць з Мінска ў 2020. Але я зноў па дарозе ў іншы горад, у пошуку іншай бяспекі».
А., беларуска, Кіеў, першы дзень вайны
«Я сегодня молодец. И мы сегодня большие молодцы. В 5 утра я повернулась к окну с таким вот точно лицом. Потому что война не может так нагло и так прямо войти в твою жизнь, в твой дом. Вроде не может. Ну, не должна. Сегодня было страшно. Очень страшно было когда начался протяжный вой сирен. И вот они стонут, тяжёлые. Мы бежим в метро, а там закрыто. Дверь закрыта. А за дверью двое сотрудников, утверждают что это не убежище. „Метро не укреплено, идите до станции, которая через 3 км“. Страшно что они стоят там за дверями и в амуниции. Страшно что ты стоишь в переходе с детьмисобакамикошками, вместо амуниции у тебя рюкзаки. И тебя не слышат. Тебе нагло врут, не смущаясь. Страшно начать ругаться с этими вооруженными людьми. Но быть в переходе страшнее. И после слов „вы нам лжёте!“, Нас в итоге запускают туда. Страшно потом сидеть там, будто ты ворвалась в их дом, а не в убежище»
Чытайце таксама:
